С того дня, как я лежал на полу в комнате раскинув руки, дописав последнюю строчку кровотекста и вдыхая рывками, прошло больше месяца.
"Теперь перестанешь ночами вскакивать, разговаривать, бумаги по дому раскидывать и в прохожих врезаться?"
Но я не перестал.
Рука, держащая меня за горло стала почти ласковой, и сползла на плечо жестом поддержки. А пробка непрожеванных слов откупорила поток всякого такого, что я не успеваю его формировать.
Почти год молчания.
Он вылечил во мне что то очень важное, что отвечает за равновесие, мотивацию, горение.
Как говорит Чудо: " Да я его уже иначе, как твоего друга и не воспринимаю. Не удивлюсь, если однажды вернусь с работы, а вы на кухне под пивко общаетесь. С твоей то, Шут, материализацией. Удивлена, как ещё не..."
А я теперь могу говорить. Говорить прозой, рифмой, устно, письменно, легко, как вдыхать. Снова могу.
И вокруг формируется нечто вроде оболочки из знаков и смыслов, стремлений и уверенности, что я продолжаюсь.
Наверное это и есть счастье.